Олег Мухин - Человек: 5. Сириус Цэ
– Спасибо, Батя, – поблагодарил я. – Ну а всё-таки скажи, имеется у этой загадки отгадка – что это за «летающие тарелки», зависшие над Атлантикой?
– «Слева по курсу – лодка шестивёсельная, справа по курсу – лодка шестивёсельная.» «Дурак! Убери с бинокля муху!», – процитировал он хорошо мне известный анекдот и снова захихикал с ехидцей.
– Чёрт с тобой, – сказал я, изобразив искусственное безразличие в интонации, – не хочешь говорить, не надо. Всё равно узнаю. Мне бы только до Интернета добраться. Я возвращаюсь. – И сделал сложный пируэт, развернув своё тело в направлении МКС.
Ловко поймав Батю на крючок, я услышал в наушниках, как он капитулировал:
– Рассказываю… Ты не поверишь… А ларчик просто открывался… По ту сторону фокуса… Ту-ту-турум, турум… Дамы и господа, у меня для вас есть пренеприятнейшее известие – никто не угадал. Правильный ответ недавно пришёл из NASA. Как объяснили специалисты, из космоса удалось сфотографировать…
В этом месте связь резко оборвалась, и я, естественно, сначала подумал, что это очередной розыгрыш командира и даже уже хотел выразиться матом по этому поводу, но потом ненормативная лексика просто сплошным потоком самопроизвольно полилась из моего рта, потому что я увидел, как орбитальная станция, на которую я должен был вернуться, совершенно бесшумно стала разлетаться на мелкие кусочки.
***2***Вестибюль Института Моря был полон экспонатов, огороженных обыкновенной верёвочкой. Гигантских размеров рыба с разинутой пастью (судя по надписи на табличке – каменный окунь) посмотрела на меня синим глазом. «Ничего себе окунёк! – подумал я. – Такой и человека сожрёт, не подавится.» Рядом с окунем на посетителей нацелили свои костяные орудия рыба-пила и рыба-игла. Были здесь и враждебно настроенная
акула-молот, и хищная манта, и злобного вида пингвин, и придерживающийся позиции нейтралитета позвонок кита.
Первое впечатление – Институт Моря напомнил мне обстановку, на фоне которой разворачивались действия фильма «Гараж» режиссёра Эльдара Рязанова.
Я поднялся по ступенькам на первый этаж. Выйдя из-за аквариума с плавающими разноцветными рыбками (неужто с пираньями?), дорогу мне преградил мрачного вида охранник, одетый в спецовку. «Вы к кому? – спросил он сердито и строго пояснил: – У нас режимное предприятие, вход только по пропускам. Пропуска надо заранее заказывать.»
«Они тут что – обалдели все, что ли? Какое, к хренам собачим, режимное предприятие? Может быть, здесь прячут чучело сорокаметрового дракона или живую русалку, выловленную в Чёрном море?» – подумал я, а вслух очень вежливо произнёс:
– А у меня есть пропуск. С фотографией и двумя печатями. Мне бы доцента Савушкина повидать. – И протянул охраннику сложенные пополам сто долларов. – Вот.
Охранник сразу же изменился в лице (документ ему явно понравился), украдкой сунул в карман спецовки заграничные деньги, улыбнувшись, сказал:
– Четыреста двенадцатый кабинет. Я провожу.
Поднимаясь на четвёртый этаж, мы прошли мимо больших стеклянных стеллажей, установленных на лестничных площадках, внутри которых были хорошо видны различных размеров ракушки, кораллы, заспиртованные змеи, чучела птиц, ракообразные. Я с интересом посматривал на экспонаты. От стеллажей эффект «Гаража» только усилился.
Перехватив мой взгляд, проводник любезно предложил:
– Могу организовать подробную экскурсию.
Похоже, сто долларов приятно грели его карман.
– В следующий раз, – отказался я.
***3***Всё пространство полутёмного коридора четвёртого этажа было наполнено тяжёлыми резкими вибрациями. Их эпицентром, как это ни странно, оказался четыреста двенадцатый кабинет. По мере приближения к нему, музыка заметно усилилась.
Дверь в кабинет была приоткрыта, и я, не постучав, вошёл, сказав при этом «здрасьте».
Доцент Савушкин внешностью сильно отличался от Доцента из фильма «Джентльмены удачи». Седоватые, коротко стриженные волосы. Худое лицо. Серые глаза. Тонкие усики под носом, немного напоминающие бутафорские усики Штирлица, приклеенные им специально для встречи с Борманом. Пивной животик.
Доцент Савушкин сидел на стуле за рабочим столом в окружении двух компьютеров, сканера и принтера. На экране монитора я увидел цветную картинку какого-то странного растения, красного цвета. (Как позже выяснилось, это было никакое не растение, а инфузория, которая своими разветвлёнными щупальцами охотилась на других инфузорий.)
Доцента Савушкина звали Никита. Никита Савушкин был мой кумир, с которым я давно мечтал познакомиться. Кумир оторвал свой взгляд от экрана ноутбука, на котором высвечивался текст, набранный на английском языке, видимо, научная статья, и, снизив громкость музыки до минимальной, спросил, обращаясь ко мне:
– Кого-то ищете?
– Это я вам звонил… Вы меня не узнаёте? – Я изобразил на лице звёздную «биллбордовскую» улыбку, обнажив белые зубы, которыми я так гордился.
– А должен?
– Ну вы же любите рок-музыку… Разрешите представиться. Максим Глубинный. Собственной персоной. Лидер группы «Maximum Depth». – Я думал, он рот раскроет от удивления и кинется обниматься и трясти мою руку, как это делало большинство почитателей, но он совершенно холодно отнёсся к сообщению и остался сидеть на стуле.
Потом, воспользовавшись ноутбуком и ничуточки не смущаясь, он набрал в поисковике название, открыл страницу в Википедии, стал читать её, вслух выделяя и комментируя отдельные фрагменты:
– Девяносто шесть миллионов проданных дисков… Ничего себе… Пять «платиновых» альбомов… Однако… «Соединённые Штази Америки»… Вот это названьице… Свежее дыхание прога… Угу.
– Дело в том, – подытожил он, – что я не люблю прогрессивную музыку. А то, что вы сейчас слышите – интернет-радиостанция «Керранг FM». Металл отличается от арт-рока, как небо и земля… э… точнее, как земля и небо… И как это вы умудрились в Штатах, скажите на милость, продать одиннадцать миллионов копий пластинки с таким провокационным названием? – спросил мой кумир.
– Вы думаете, США это Белый Дом плюс 300 миллионов болванов? Там очень много умных людей.
– Ничего я не думаю. За меня фюрер думает, – огрызнулся он. – Я просто не понимаю, как можно петь антиамериканские песни в Америке и зарабатывать на этом огромные деньги. У нас бы такой номер не прошёл. Мне, во всяком случае, такие прецеденты не известны.
– Ну, бывало, конечно, на концертах, когда песни освистывали. И в ротацию некоторых радиостанций их не ставили. Но это дало только обратный эффект. Запретный плод ведь сладок, – объяснил я.
– Ясно. А ещё я не могу понять, почему всемирно известного рокера, играющего музыку социального протеста, заинтересовали инопланетяне, – сказал Савушкин, жестом пригласив меня присесть на свободный стул по соседству.
– Всемирно известного рокера заинтересовали инопланетяне, когда он ещё не был всемирно известным рокером. – Я выдержал паузу, чтобы сказанное мной приобрело ещё большую значимость, как я это обычно делал, давая бесчисленные радио– и телеинтервью, и продолжил: – Тяга к необычному и удивительному у меня с детства. Помните «Антологию таинственных случаев» в «Технике-молодёжи»? Я с нетерпением ждал каждый следующий номер журнала. Сразу после распада Союза начали выходить книги об НЛО, о межзвёздных перелётах, о контакте. Я тогда узнал такие имена, как Шкловский, Зигель, Карл Саган. Их сочинения были моими настольными книгами. С появлением же Интернета моим кумиром стали вы – ваши публикации были самыми интересными. Я буквально зачитывался ими. Ну а когда вы написали «Космитов», это произвело в моём сознании полный переворот. «Космиты» просто «крышу» мне сорвали.
– Я снова выдержал паузу для полноты эффекта.
– Почему же всё-таки инопланетяне? – спросил доцент Савушкин, сложив на груди руки и пристально всмотревшись в моё лицо. – Почему не «снежный человек», не Бермудский треугольник, не «чёрные камни Ики»? Почему вы проявляете интерес именно к пришельцам? Предположим, выяснится, что они действительно посещали/посещают Землю, вы что после этого спать крепче будете? Зачем вам это надо знать? – Он уставился на меня как-то настороженно, и мне даже показалось, что он подозревает меня в чём-то. Может быть, в том, что я – пришелец?
Я закинул ногу на ногу, продемонстрировав ему мои дорогущие туфли от Ив
Сен-Лорана, тяжело вздохнул и произнёс как можно развязнее и как можно серьёзнее:
– Чтобы договориться с инопланетянами о гастролях на Дзете Ретикули.
После этих слов наступила мёртвая тишина, и было слышно даже, как муха пролетела. Никита Савушкин с ещё большей настороженностью посмотрел на меня, а потом, видимо, всё же поняв, с кем он имеет дело, прыснул от смеха, захохотал так, что и я не смог удержаться и составил ему компанию.
– Вы, наверное, вспомнили, – сказал я, когда мы оба отгоготали, – о том случае с Хопкинсом, с британским уфологом, когда к нему явился человек в чёрном и предупредил, чтобы он прекратил заниматься поисками инопланетян, иначе Хопкинс может исчезнуть, и на его глазах продемонстрировал фокус с исчезновением монеты, к монете совершенно не притрагиваясь. Но я хоть и в чёрной одежде, а фокусы с монетами показывать не умею. Да и отговаривать вас от поисков следов пришельцев не намерен. Наоборот, я пришёл задать вам вопрос, почему вы от этих исследований отказались? Это обстоятельство очень меня расстраивает.
